БИ-2  «Мы стараемся быть ни за кого — в этом наша позиция»

Первого декабря проходит закрытая презентация альбома группы Би-2 — «Spirit». Для выпуска этой пластинки музыканты использовали популярную систему: поклонникам группы было предложено непосредственное участие в процессе, а именно - роль акционеров. Награда — билет на презентацию и, конечно же, сама музыка, которая без них не увидела бы свет. Накануне этого элитарного мероприятия мы и поговорили с Би-2.

Звуки: Что натолкнуло вас на идею акционирования?

Шура: То, что происходит в современной музыкальной индустрии. Рекорд-компаний становится все меньше — соответственно, тиражи пластинок падают до предельно низких показателей. Мы два года думали над этой системой и весной запустили вместе с порталом «Планета» акцию. Мы считаем, за этим - будущее. Сейчас так делаем мы и еще некоторые группы, через год-два это будет основной системой распространения музыки.

Звуки: Эту проблему пытаются решить и иначе: например, Massive Attack объявили, что с форматом альбома для них покончено, и теперь они просто будут выкладывать свои песни в интернет по мере готовности. Это не ваш вариант?

Лева: Нет, мы пока не отказываемся от формата пластинки. Периодически мы выкладываем в интернет синглы — они должны существовать как преддверие альбома: давать некоторые точки ориентира, рассказывать о том, в каком стиле будет пластинка, какое у нее будет настроение. Но все-таки сохранять формат альбома, на мой взгляд, необходимо.

Звуки: В чем его преимущество?

Лева: А в чем преимущества сингла, просто отдельных песен? Существует некий период времени, о котором хочется рассказать — у него есть начало и должен быть конец. Пластинка - это целая история: как пьеса, где есть пролог, целая часть и финал.

Звуки: Расскажите об альбоме «Spirit» — какова его история?

Лева: История очень проста. Когда мы закончили работать над пластинкой «О чем говорят мужчины», мы перешли к работе над пластинкой «Spirit» (смеется). О чем эта пластинка... Знаете, творчество - это отчасти выживание духа. Мы стараемся не стоять на месте, двигаться дальше, потому что если ты остановишься — в этот момент может наступить смерть.

Звуки: Расскажите об оформлении альбома — на обложке много символов, которые с трудом поддаются расшифровке...

Лева: Ну, все расшифровывать мы не будем, как, собственно, и всю идею альбома. Но могу сказать: работая над сведением этой пластинки в Ливерпуле, мы забрели на выставку Рене Магритта и нам показалось, что по настроению, по идее нам это подходит. Мне кажется, слишком все разжевывать — не слишком честно по отношению к нашим слушателям.
Шура: У них тоже должна происходить какая-то внутренняя работа. Они должны ловить эти символы и примерять их на себя. Будет странно, если мы все расскажем. Важно взаимодействие с поклонником — его вклад через интерпретацию, — а не просто внушение своей концепции. Поэтому этот альбом мы и выпускаем совместно с поклонниками.
Лева: Мы всегда с большим интересом читаем то, что они пишут о наших песнях, о том же оформлении, о видеоклипах, поэтому мы специально оставляем им «домашнюю работу».

Звуки: Как вам кажется, соответствует ли настроение сингла «Безвоздушная тревога» некому общему состоянию людей в настоящий момент, или оно отражает исключительно ваше мироощущение?

Лева: Мы располагали только своим мироощущением, когда писали эту песню. Но, мне кажется, каждому человеку знакомо состояние вдруг обрушившейся беспричинной тревоги. У нас всех сейчас, как правило, очень неопределенная жизнь. Не знаем, что будет завтра.

Звуки: Почему клип на эту песню снимался на Красной площади?

Лева: Красная площадь — очень яркий образ. Когда некоторое время назад строили Кремль, подразумевали, что строят второй Иерусалим. Ну, это если искать какие-то точки соприкосновения. Вообще, видео появилось в прекрасном творческом тандеме с Ирой Мироновой. Мы обсудили общие идеи, связанные с клипом, а через некоторое время она принесла такой вот неожиданный результат. Мы положились на ее творческое чутье.

Звуки: Заметно, что вас также вдохновляло творчество группы AES+F. Что именно вас в нем зацепило?

Лева: Это очень интересные фотохудожники. Они интерпретируют ренессансные картины, вплетая в них современные мотивы, — получаются очень мощные образы. Мне кажется, стоит их только увидеть — все становится понятно, и не надо ничего объяснять.

Звуки: Творчество AES+F, безусловно, впечатляет, но что касается понятности — оно допускает самые разные интерпретации...

Лева: Мы тоже! К тому же, как и они, мы эклектичная группа. Это касается и творчества и всего остального: отражается и в клипе, и на обложке, — эклектика просматривается во всем.

Звуки: Вы вышли на AES+F случайно, или вообще следите за современным изобразительным искусством?

Лева: Современное искусство интересно, но в умеренных дозах. К тому же, помехой является нехватка времени. Конечно, хотелось бы, но не получается обрабатывать всю информацию — много времени у нас уходит на себя.

Звуки: А в литературе за последнее время какие-то современные авторы вас впечатляли так, чтобы сказаться на творчестве?

Лева: Я сейчас читаю не современного автора Жана Жене. Он большой поэт, невзирая на его вызывающую гомосексуальную направленность, и создает очень сильные образы.

Звуки: Вы начинали музыкальную деятельность как панк-группа, позже закрепились в массовом сознании в связи с роком. И то, и другое традиционно считается протестными движениями...

Оба: Совсем необязательно!
Лева: Я думаю, что в первую очередь надо писать песни о любви. И вообще не понимаю, что такое социальный протест в формате сугубо политического характера. В каком-то смысле, протест существует в любом творчестве.

Звуки: Например, британские и американские группы 60-х годов — их протест заключался как раз в демонстративном игнорировании политики...

Лева: Да, примерно это происходит у нас.

Звуки: Но российский рок исторически был социальным.

Шура: В 80-е — да, но в 90-е и нулевые многие группы к социальный процессам не апеллировали никоим образом.

Звуки: Вам не кажется, что социальность или отсутствие таковой тем или иными образом сказывается на качестве рок-музыки?

Лева: Конечно, не стоит совсем отрываться от земли, и со своей стороны мы делаем все, что бы этого не происходило. А то, что сейчас гражданская позиция многих музыкантов проявляется в том, что они выливают говно на других музыкантов, на своих же — такая круговая порука — вот это, мне кажется, кошмар. Началась охота на ведьм. И журналистов это, кстати, тоже касается.
Шура: Мы стараемся быть ни за кого — в этом наша позиция.

Звуки: Чем, на ваш взгляд, новое рок-поколение отличается от вашего?

Шура: Нам нравится то, что происходит в Индостане. За последние пять лет там появилось много хороших коллективов. Это другое мировоззрение, мироощущение — и звук другой. Появление нашей радиостанции «Субстанция» связано как раз с желанием им помочь, или хотя бы просветить слушателей о молодых группах.

Звуки: Это рок-группы?

Лева: Это независимый, инди-рок, — не русский рок в чистом понимании. Мне сложно назвать группы Tesla Boy и Punk TV русским роком.
Шура: Нам интересно, что делают коллеги по цеху, но не менее интересно, что делают молодые. Существуют мировые тенденции и вот, в какой-то момент в России появляются молодые коллективы, которые создают похожую музыку. Только через призму своего прочтения. Творчество в любом случае строится на заимствовании: когда-то появилось первое произведение — Библия, и вот оттуда все и пошло. Это творческий союз, где все передается как эстафета.

Звуки: Какую форму мировые творческие тенденции приобретают сейчас в России?

Лева: К сожалению, русская музыка не является значительной частью всемирного процесса развития рок-н-ролла. Это и языковой барьер и огромное количество предрассудков. Но я думаю, что время пройдет и все изменится.

Звуки: Вы много путешествуете — гражданами какой страны себя ощущаете в большой степени?

Лева: Гражданами мира. Впрочем, сейчас мы себя ассоциируем с Россией, потому что мы здесь живем, работаем, здесь наши семьи и любимые.

Звуки: В интервью вы не раз говорили, что ваш слушатель - русский. Почему?

Шура: Потому что мы поем на русском, естественно. Было бы странно, если бы нас слушали в Камбодже где-нибудь.

Звуки: То есть, все решает только язык — если бы вы пели на английском, то были бы так же органичны в Англии?

Шура: В Австралии у нас была darkwave-группа, которая пела на английском языке — и ее слушали в Англии и Австралии.
Лева: То, что сейчас наш слушатель русский — осмысленный выбор. Мы всегда мечтали создать группу и никогда не думали, что будем петь на каком-то другом языке.