ФЕСТИВАЛЬ  Беникассим 2008 - Vol.4

По трем дням фестиваля Беникассим мы уже пробежались - 1-й, 2-й и 3-й дни на Звуках. Теперь финальный аккорд.

День четвертый:

День четвертый собрал на площадке совсем другую аудиторию: шестидесятилетные пары прогуливались по лужайкам, пятидесятилетние дамы в коже и джинсах потягивали пиво. Как нам сообщили разделившие с нами такси англичане, 'Леонард Коэн и Моррисси - что может быть лучше для воскресного вечера?'. И в самом деле - что могло быть лучше?

Но сначала - разминка. Немного подвываний от The National - кстати, живьем они звучат в разы бодрее и мощнее, чем в записи. Особенно порадовали сценическая версия "Squalor Victoria", мощное включение "Start a War" и, разумеется, "Fake Empire".

Самым же приятным из открытий фестиваля (правда, не совсем неожиданным, эту группу мы прямо-таки жаждали увидеть живьем) стал американо-французский мини-оркестрик Moriarty. Эти наследники традиций Nouvelle Vague и Belle and Sebastian играют чрезвычайно обаятельную смесь блюза, кантри и рока - что в общем итоге выливается в песни о придорожных мотелях, девице Лили и пропыленных диванах. На сцене - губная гармошка, контрабас, гитара, барабаны и красотка в лиловом. У красотки в лиловом чудесный голос и хорошенькое декольте. После "Private Lily", "Lovelyness" и "Motel" она неожиданно запела "Enjoy The Silence" Depeche Mode - и это был выстрел в самое сердце; все, кто до этого безучастно стоял на площадке, стали либо пританцовывать, либо подпевать, либо прихлопывать, но равнодушных точно не было.

Затем на двух разных сценах одновременно стартовали выступления, разделившие публику напополам: для более молодых и эмовитых - Death Cab For Cutie на Fiberfib.com, а на главной сцене - для более зрелых и сознательных - Leonard Cohen. И, надо признать, канадский пенсионер значительно превосходит американских юношей по количеству эмоциональной нагрузки. Death Cab For Cutie звучали однообразно, блекло и, если по-честному, не слишком впечатляюще.
Зато Леонард Коэн просто-таки покорил публику: за исключением остальных сцен на всем фестивале стояла медитативная тишина, а сидящие на траве люди не отрывали взгляда от экранов, на котором этот сухонький мужчина в жилетке пел "Dance Me To the End of Love" и прижимал к груди шляпу, трогательно благодарил музыкантов и публику, а потом исполнил "Halleluja", и не заплакать было невозможно.

Затем резкая смена стиля - и вот мы на площадке, где готовятся выступить Justice, французские электронщики и вообще музыкальная надежда нации. На сцене - восемнадцать усилителей Marshall, выстроенные стеной, большой светящий крест, два пульта - все. Перед сценой - битком набитый зал, в зале - юные создания с хлипкого вида светящимися крестами, сделанными непонятно из чего, кое-кто в костюмах светящихся крестов (сделаны из фольги и картона) и невыразимая духота. На сцену в полнейшей темноте выходят двое, и начинается свистопляска; то есть буквально: свист и пляска. Сет открывался с "Genesis" - после чего на сцену выскочил какой-то мутный товарищ в фольге, видимо, пересмотревший "Be Kind Rewind", бросался на кумиров, но побороть четырех охранников ему не удалось, и инцидент был исчерпан. Далее пошло по накатанной: "Phantom", "Stress", "Waters of Nazareth" и на закуску - "We Are Your Friends" - понятное дело, хором.

Французское трио Yelle, авторы хитовой "A cause des garcons", во главе которого стоит милейшая Julie Budet, играет жизнерадостный электропоп. Само название коллектива это акроним от фразы "You enjoy life". 20 июля на сцене Fibclub два мальчика и девочка подарили залу полтора часа веселья, радости и прекрасной музыки. Жюли носилась от одного края сцены до другого, прыгала и плясала, ну и пела, конечно же. Ее компаньоны не отставали: вылетали из-за пульта и покидали барабанную установку, чтоб лишний раз попрыгать перед толпой. Кажется, они исполнили все песни с их дебютного альбома. Не забыли сыграть два раза "A cause des garcons" (в оригинале и в стиле текто).

Правда, под конец начался отток народа, потому что на главной сцене над всеми возвышалось имя Моррисси. И, надо сказать, совсем не без причины. Перед выступлением крутили старые фильмы, ставили старую музыку - в числе прочих интертекстуальных связей запись выступления коллектива The New York Dolls на телевидении лет эдак двадцать назад. Старина Моз появился на сцене в широко распахнутой розовой рубашке (которую он потом лихо сменил нс синюю, а потом обратно), в обнимку со всеми своими музыкантами. Музыканты почему-то все были с голыми торсами, на которых было намалевано разное-смешное типа "Dead In the Band".
Выступление Морриссии открыл хрестоматийным номером "The Last Of The Famous International Playboys", причем во время исполнения он еще шире распахивал рубашку, поправлял хохолок на лбу и пускал волну микрофонным шнуром. Этим он вполне доказывал: "Ребята, вот этот расхристанный почти пятидесятилетний я - самый что ни на есть The Last Of The Famous International Playboys!".

Затем пошли любимцы публики - "First Of The Gang To Die", "That's How People Grow Up", в промежутках Моз шутил: "Я говорю на мексиканском, валенскийском, но никогда - на испанском". Или так: "Многие из вас тут слушают техно - что ж, очень умно, ничего не скажешь". И было совершенно непонятно, в чем дело: то ли это так отлично отрепетировано, то ли Моррисси несусветно пьян, то ли просто гениальность выражается именно таким образом. Но все эти шутки и манерности, и все, кто играл после, - это, конечно, полнейшая ерунда по сравнению с тем, что на сцене действительно стоял человек из одной из самых великих групп - The Smiths, человек с одним из самых запоминающихся голосов, человек, который после The Smiths доказал, что после The Smiths есть жизнь, да еще какая - да, в конце концов, человек, который исполнил для всей толпы "How Soon Is Now".