"Марк Твейн! Марк Твейн!" - "Оценка "два"! Оценка "два"!" - кричали на пиджин-инглиш угольно-черные негры-рабы, сплавлявшие вниз по Великой Реке здоровенные бревна. Слова timberwood черные братья не знали, поэтому называли сплав: "Forest Stream" - как и всем вневозрастным детям, им было свойственно угадывать во всех неизвестных и новых проявлениях огромного окружающего мира происки переливающейся перламутром романтики.
Сто лет спустя, в эпоху Анжелы Дэвис и повального братания целыми городами, эта мистическая глосса причалила к нашим берегам. Тогда-то далекий Ниггервиль, сугубо по принципу антропометрической близости, стал городом-побратимом с Большими Стояками, что в ста верстах от районного центра Конь-Педальный. От того братания деревеньке Большие Стояки досталось только новое название, попахивавшее чем-то негритянским: Черноголовка.
На границе Черногловки с внешним миром тучи испокон века ходят хмуро. Живут там несчастные люди-металлисты и, конечно же, хмуро ходят. От далеких черных невольников им перепало еще и чувство круглогодичного горевания и обиды на огромный окружающий мир. Металлисты Черноголовки подразделяются на немыслимые подвиды: черных металлистов, металлистов-силовиков, тяжелых металлистов, тяжелых и твердых металлистов, смерть-металлистов и, (вот вам крест!) судьбоносных металлистов. В нашем случае мы имеем дело как раз с судьбоносными металлистами (еще их называют сухоплаксами).

Ревуны из подвида судьбоносных металлистов или урчат невнятно, или угрожающе рычат. Рычат они, людоеды, обычно по двум причинам: от неумения петь, и от того, что на выпускающий лейбл, Earache, издревле принимают тех, кто рычит. Наши - рычат. Да, еще они иногда рычат затем, чтобы походить на ранний Amorphis. Музыканты из подвида судьбоносных металлистов характерны тем, что любят подолгу играть одну и ту же тему, не гнушаясь порой юзать одну единственную струнку в одном и том же месте, чем приводят слушателя в состояние экстатического отупения калмыка, друга степей, шахмат и ансамбля "My Dying Bride". Да, ансамбль "My Dying Bride" судьбоносные металлисты препуще всего любят и, как поговаривают, "снимают". У судьбоносных гитаристов ни в какую не выходит солировать на гитаре, отчего 9-минутные композиции играют под дудку хитроумных сэмплов и клавишных, призванных запудрить слушателю мозги - будто бы он слушает полноценное музыкальное произведение. Случаются у них приступы самомотивированной тоски, да такие продолжительные, что по части занудства судьбоносные металлисты слывут непереплюнутыми мастаками: говорят, от ихних занудных звуков пропадает эрекция и случаются защемления паховой грыжи.

Любят судьбоносные размышлять о высоких материях, о недоступном низменным ездунам на автобусах, о невыносимой тягости бытия, о первичности яиц и куриц, о превосходстве левых яиц над правыми - каковые темы у них служат позывом к стихосложению на возвышенном и непостижимом, как Аллах, английском языке. Отчего у металлистов случается отчужденность от социума, обостряется внутренняя жизнь, появляется замкнутость и развивается навязчивое одиночество. Как выглядит "одиночество смертных" металлистов, можно видеть, например, в телепередаче о дикой природе 1-го канала Би-Би-Си в глазах павиана, отсевшего в сторонку от стаи с орехом и камнем в лапах, внезапно застигнутого какой-то смутной мыслью. От того момент, на их взгляд, принимает чрезвычайную важность и торжественность, и их припирают приблизительно такие слова мудрости: "Холодает с наступлением ночи, поэтому скоро наступит День. Очень торжественный в своей скорби... И наиярчайший..."
"Жизнь скучна без двоечников и doom-металлистов." (Марк Твен)